Вы верите, что можете, или верите, что не можете, — вы правы в обоих случаях
Именно это ответил мне дивный мальчик Максим на мое ехидно-безнадежное «а гарантия у вас год, ну да». Я уже почти обожаю его, ей-богу! Он...эстет. Обтачивал зубик. Визуально всячески равнял с соседними зубами. Художник, правда. И создалось у меня впечатление, что работу он свою если и не любит горячо и страстно, то хотя бы ответствено к ней относится. Да...конечно, токмо вот зубик этот, визуально выравненный и все такое, он не закрепил ничем. Так зубик и держался, «за счет физики», в отведенном для него пазу. Не, физика сделала все, шо могла, правда. Но могла она, натурально, немного, а точнее, недолго. И спустя 4 месяца при очередной (да, надо отдать должное силе физики, не первой) встрече с куском запеченого мяса зубик выпал. Законы физики оповестили «ну не шмогли мы, не шмогли». Хорошо, что это было дома (да, я чертовски везучий человек).
Организуемая очная ставка меня, зуба и Максима обернулась встречей с еще одним персонажем этой драматической истории: врачом, который «сосватал» мне мальчика.
Картина маслом: одиннадцать вечера, темный корридор, освещенный мягким лунным светом (не было лунного света, но пусть будет для антуражу). Корридор полон дверей, но открыта лишь одна из них. Полумрак прорезает яркий луч света из загадочной комнаты, наполненной странными приборами, страшными звуками зубного кабинета и...гипсовыми челюстями. В корридоре напротив комнаты расположились Он, Она и пепельница между ними. Он с бутылкой пива после тяжелого трудового дня. Пепельница с горой окурков после тяжелого трудового дня. Она с зубным протезом после встречи с офанаревшим от тяжелого трудового дня редактором.
Дружная приятная компания, да. Врач сказал, что как раз хотел узнавать про меня. Судьба.
Ну, я так понимаю, он мальчику протранслировал аккуратненько, что, мол, пацан, ТАК лажать нехорошо. И мальчик подключил к силе физики силу химии, а именно скрепил усе пластмассой. Сколько сия конструкция еще продержится — одному богу известно. Но я уповаю на то, что всеж-таки сойду за «хорошего человека», и ежели чо, силу химии подключат еще раз. Или еще какую-нить силу. Может, мальчик пересмотрит «Звездные войны» и возьмет пример с Мастера Йоды, я не знаю. Дабы создать достоверный образ, приду в следующий раз с борщом и с помпушками. в термосе, ага. А то как же так, мальчик там с двеннадцати дня и до часу ночи!
Организуемая очная ставка меня, зуба и Максима обернулась встречей с еще одним персонажем этой драматической истории: врачом, который «сосватал» мне мальчика.
Картина маслом: одиннадцать вечера, темный корридор, освещенный мягким лунным светом (не было лунного света, но пусть будет для антуражу). Корридор полон дверей, но открыта лишь одна из них. Полумрак прорезает яркий луч света из загадочной комнаты, наполненной странными приборами, страшными звуками зубного кабинета и...гипсовыми челюстями. В корридоре напротив комнаты расположились Он, Она и пепельница между ними. Он с бутылкой пива после тяжелого трудового дня. Пепельница с горой окурков после тяжелого трудового дня. Она с зубным протезом после встречи с офанаревшим от тяжелого трудового дня редактором.
Дружная приятная компания, да. Врач сказал, что как раз хотел узнавать про меня. Судьба.
Ну, я так понимаю, он мальчику протранслировал аккуратненько, что, мол, пацан, ТАК лажать нехорошо. И мальчик подключил к силе физики силу химии, а именно скрепил усе пластмассой. Сколько сия конструкция еще продержится — одному богу известно. Но я уповаю на то, что всеж-таки сойду за «хорошего человека», и ежели чо, силу химии подключат еще раз. Или еще какую-нить силу. Может, мальчик пересмотрит «Звездные войны» и возьмет пример с Мастера Йоды, я не знаю. Дабы создать достоверный образ, приду в следующий раз с борщом и с помпушками. в термосе, ага. А то как же так, мальчик там с двеннадцати дня и до часу ночи!